Воспоминания ветерана Великой Отечественной войны Степана Сергеевича Семенца о боевых действиях в Сергиевой пустыни в 1941 году.
В октябре 2011 года исполняется 70 лет со дня боевых действий между советскими подразделениями морских десантов (известными как Петергофский и Стрельнинский) и немецкими захватчиками. В районе Свято-Троицкой Сергиевой приморской мужской пустыни в те дни также проходили бои. Этой исторической дате и светлой памяти погибших десантников посвящаются воспоминания участника десанта, ветерана Великой Отечественной войны, Степана Сергеевича Семенца.
Вначале коротко о себе. Я родился в 1918 году в семье крестьян-бедняков. Всего нас было 10 человек. Жили очень скудно, трудились с утра до глубокой ночи, чтобы хоть как-то добыть пропитание. Наша семья пережила всё: коллективизацию, индустриализацию, голод. В 1933 году я хоронил двоих своих братьев, умерших от голода. Хоронил один. Родители, брат и сёстры не смогли прийти на кладбище: совсем обессилили от голода и лежали дома. От неминуемой смерти нас спасли рабочие совхоза. Бригадир, рискуя своим благополучием, а может быть и жизнью, дал мне мешок кукурузы. Вот эта кукуруза и спасла нашу семью от неминуемой гибели. Потом меня призвали в Красную армию. Служил я в Средней Азии, сначала в Кушке. Это была самая южная точка Советского Союза, затем меня перевели в Ашхабад. Служба была очень сложной: жара доходила порой до 40 градусов. Мне повезло: моя солдатская служба длилась всего 45 суток. Командиры меня приметили как сметливого бойца. Через некоторое время я был избран секретарём бюро ВЛКСМ и выдвинут депутатом Ашхабадского обкома. Командиры мне часто помогали…
Вначале коротко о себе. Я родился в 1918 году в семье крестьян-бедняков. Всего нас было 10 человек. Жили очень скудно, трудились с утра до глубокой ночи, чтобы хоть как-то добыть пропитание. Наша семья пережила всё: коллективизацию, индустриализацию, голод. В 1933 году я хоронил двоих своих братьев, умерших от голода. Хоронил один. Родители, брат и сёстры не смогли прийти на кладбище: совсем обессилили от голода и лежали дома. От неминуемой смерти нас спасли рабочие совхоза. Бригадир, рискуя своим благополучием, а может быть и жизнью, дал мне мешок кукурузы. Вот эта кукуруза и спасла нашу семью от неминуемой гибели. Потом меня призвали в Красную армию. Служил я в Средней Азии, сначала в Кушке. Это была самая южная точка Советского Союза, затем меня перевели в Ашхабад. Служба была очень сложной: жара доходила порой до 40 градусов. Мне повезло: моя солдатская служба длилась всего 45 суток. Командиры меня приметили как сметливого бойца. Через некоторое время я был избран секретарём бюро ВЛКСМ и выдвинут депутатом Ашхабадского обкома. Командиры мне часто помогали…
Степан Сергеевич Семенец
Я навсегда запомнил день 22 июня 1941 года. Разница во времени Ашхабада с Москвой два часа. С самого утра по радио передавали марши и патриотические песни. Напряжение нарастало. В два часа дня по радио выступил Молотов и объявил, что началась война с гитлеровской Германией. Сразу был собран митинг. Я запомнил выступление депутата Верховного Совета Набатчикова, в котором он призывал всех встать на защиту Родины.
2 июля 1941 года я уже был в Ленинграде в Военно-политическом училище имени Ворошилова, которое дислоцировалось в Петродворце. Но учиться не пришлось: враг рвался к Ленинграду.
15 августа 1941 года я принял первый бой с врагом у станции Елизаветино, что под Гатчиной. С этого дня и до 1945 года я воевал, был на всех участках Ленинградского фронта и в Карелии. Испытал всю тяжесть войны, остался в живых.
2 июля 1941 года я уже был в Ленинграде в Военно-политическом училище имени Ворошилова, которое дислоцировалось в Петродворце. Но учиться не пришлось: враг рвался к Ленинграду.
15 августа 1941 года я принял первый бой с врагом у станции Елизаветино, что под Гатчиной. С этого дня и до 1945 года я воевал, был на всех участках Ленинградского фронта и в Карелии. Испытал всю тяжесть войны, остался в живых.
Однако вернёмся к событиям осени 1941 года. После боя у Елизаветино я был командирован в 20-ю дивизию войск НКВД, которая формировалась в Новой Деревне. Мне, как опытному и обстрелянному бойцу, поручили сформировать пулеметный взвод для выполнения особого задания. Во взвод отбирались люди, побывавшие в боях, а так же вернувшиеся из госпиталей после ранений. Кое-кого направили из Ленинграда. Моей задачей было, как можно скорее научить бойцов владеть пулемётом системы «Максим». Во взводе должна была быть полная взаимозаменяемость: каждый должен уметь вести пулемётный огонь. Обучение шло в спешном порядке. При необходимости мы должны были сразу вступить в бой. Сформированному взводу было придано четыре пулемёта. В то время я был курсантом военного училища, а моё воинское звание зам. политрука. Это звание я имел до переименования званий политруков. После формирования и обучения взвода мы получили приказ: срочно явиться в распоряжение командира полка. Погрузились на машину, прибыли в штаб полка, откуда нас направили в Торговый порт. Там мы познакомились с новым командиром батальона капитаном Буйневичем.
4 октября 1941 года по команде мой взвод погрузился на два катера, на каждом были установлены по два пулемёта. Всего нас было восемнадцать человек. Сколько человек было в батальоне, я не знаю. В ночь с 4 на 5 октября 1941 года мы прибыли в район завода «Пишмаш», ныне это территория заводов «Ленинградский электромеханический завод» и «Электронмаш». Высадились на берег и двинулись в сторону Стрельны. Наш взвод занял участок напротив монастыря, справа и слева расположились пехотинцы других подразделений. Наш рубеж был определён в створе Петергофское шоссе и проспект Буденного. Мы осмотрели территорию монастыря, и пришли к выводу, что лучше всего для организации огневых точек подходят деревянные дома напротив монастыря. Огневые точки мы оборудовали в окнах второго этажа. Был определён сектор обстрела: Володарка, Сосновая Поляна, Стрельна, - в то время захваченные фашистами. Нашей задачей было не пропустить врага, не дать ему прорваться к городу Ленинград. К этому времени немцы рвались к Урицку (Лигово). Враг шел в атаку волна за волной, пулемёты работали безостановочно и безотказно. Был очень большой расход патронов, а пополнения боеприпасов не предвиделось. Поступил приказ: беречь патроны. Стали стрелять очередями только тогда, когда немцы поднимались в атаку. Бой шёл целый день. Немцы вели наблюдение за нашими огневыми точками, засекли их и открыли по ним огонь из танков. Обстрел шёл со стороны Володарки и Сосновой Поляны. Прямым попаданием снарядов были уничтожены два наших пулемёта, дома загорелись. Нам пришлось отступить. Мы перебирались ползком: огонь был таким плотным, что невозможно было поднять голову. Своих убитых мы хоронили на кладбище за монастырём, раненых отправляли в город на катерах, но катеров было мало. К исходу дня мы потеряли тридцать человек убитыми и ранеными. Связь с командиром батальона была прервана. Позднее выяснилось, что командир батальона был убит, погибли и другие командиры. Из командиров в живых остался только я, а от моего взвода шесть человек. Из пулемётов сохранился только один, да и тот с пробитым кожухом, бой из него вести было нельзя. Отступать было практически некому: весь батальон полёг здесь. Через территорию монастыря мы отступили к самой кромке берега. Катеров не было. Прямо на нас шли немцы, поливая всё автоматным огнём. Мы залегли в камышах. Раненые не стонали, все затаились. Немцы прошли мимо, ни одна пуля не задела нас. Весь берег был усеян брёвнами, досками, проволокой. Мы связали из трёх брёвен плот, погрузили на него раненых и вплавь начали отходить от берега. Глубина в этих местах небольшая, шли долго, потом начали отталкиваться шестами. Мы плыли в сторону морской косы, мешал встречный ветер, волны захлёстывали плот. Добрались до нашего подбитого катера. Командир катера предложил перебраться к ним. Он объяснил, что дальше на плоту плыть опасно, так как большие волны могут его опрокинуть. Моряки катера ждали помощи, за которой были посланы связные на резиновой лодке. Мы перебрались на катер, в котором находилось четыре моряка. Было очень холодно, а мы были все мокрые. Наконец подошёл катер, мы закрепили концы и стали перегружаться. Немцы открыли по нам ураганный огонь. Подошедший катер выставил дымовую завесу. Видимо среди дымовых шашек были шашки с отравляющими веществами, так как мы начали задыхаться. Пытались закрываться, но ничего не помогало. Так, почти задохнувшись, мы прибыли в порт. Всего из батальона вернулось семнадцать человек. Нас встретил начальник штаба дивизии полковник Денисов. Я доложил по форме. От взвода нас осталось четыре человека, нам дали пополнение и направили на Невскую Дубровку. Война продолжалась…
4 октября 1941 года по команде мой взвод погрузился на два катера, на каждом были установлены по два пулемёта. Всего нас было восемнадцать человек. Сколько человек было в батальоне, я не знаю. В ночь с 4 на 5 октября 1941 года мы прибыли в район завода «Пишмаш», ныне это территория заводов «Ленинградский электромеханический завод» и «Электронмаш». Высадились на берег и двинулись в сторону Стрельны. Наш взвод занял участок напротив монастыря, справа и слева расположились пехотинцы других подразделений. Наш рубеж был определён в створе Петергофское шоссе и проспект Буденного. Мы осмотрели территорию монастыря, и пришли к выводу, что лучше всего для организации огневых точек подходят деревянные дома напротив монастыря. Огневые точки мы оборудовали в окнах второго этажа. Был определён сектор обстрела: Володарка, Сосновая Поляна, Стрельна, - в то время захваченные фашистами. Нашей задачей было не пропустить врага, не дать ему прорваться к городу Ленинград. К этому времени немцы рвались к Урицку (Лигово). Враг шел в атаку волна за волной, пулемёты работали безостановочно и безотказно. Был очень большой расход патронов, а пополнения боеприпасов не предвиделось. Поступил приказ: беречь патроны. Стали стрелять очередями только тогда, когда немцы поднимались в атаку. Бой шёл целый день. Немцы вели наблюдение за нашими огневыми точками, засекли их и открыли по ним огонь из танков. Обстрел шёл со стороны Володарки и Сосновой Поляны. Прямым попаданием снарядов были уничтожены два наших пулемёта, дома загорелись. Нам пришлось отступить. Мы перебирались ползком: огонь был таким плотным, что невозможно было поднять голову. Своих убитых мы хоронили на кладбище за монастырём, раненых отправляли в город на катерах, но катеров было мало. К исходу дня мы потеряли тридцать человек убитыми и ранеными. Связь с командиром батальона была прервана. Позднее выяснилось, что командир батальона был убит, погибли и другие командиры. Из командиров в живых остался только я, а от моего взвода шесть человек. Из пулемётов сохранился только один, да и тот с пробитым кожухом, бой из него вести было нельзя. Отступать было практически некому: весь батальон полёг здесь. Через территорию монастыря мы отступили к самой кромке берега. Катеров не было. Прямо на нас шли немцы, поливая всё автоматным огнём. Мы залегли в камышах. Раненые не стонали, все затаились. Немцы прошли мимо, ни одна пуля не задела нас. Весь берег был усеян брёвнами, досками, проволокой. Мы связали из трёх брёвен плот, погрузили на него раненых и вплавь начали отходить от берега. Глубина в этих местах небольшая, шли долго, потом начали отталкиваться шестами. Мы плыли в сторону морской косы, мешал встречный ветер, волны захлёстывали плот. Добрались до нашего подбитого катера. Командир катера предложил перебраться к ним. Он объяснил, что дальше на плоту плыть опасно, так как большие волны могут его опрокинуть. Моряки катера ждали помощи, за которой были посланы связные на резиновой лодке. Мы перебрались на катер, в котором находилось четыре моряка. Было очень холодно, а мы были все мокрые. Наконец подошёл катер, мы закрепили концы и стали перегружаться. Немцы открыли по нам ураганный огонь. Подошедший катер выставил дымовую завесу. Видимо среди дымовых шашек были шашки с отравляющими веществами, так как мы начали задыхаться. Пытались закрываться, но ничего не помогало. Так, почти задохнувшись, мы прибыли в порт. Всего из батальона вернулось семнадцать человек. Нас встретил начальник штаба дивизии полковник Денисов. Я доложил по форме. От взвода нас осталось четыре человека, нам дали пополнение и направили на Невскую Дубровку. Война продолжалась…
Молитва о почивших воинах
Сейчас многие считают, что десанты, высаженные на побережье Финского залива в районе Петродворца, Стрельны и нынешней улицы Партизана Германа были напрасны. Потери были страшными: тысяча моряков погибла в Петродворце, о судьбе двух десантов в Стрельне почти ничего неизвестно, но эти люди ценой своей жизни задержали врага, не дали ему ворваться в город со стороны Кировского завода. Да эти десанты не были поддержаны корабельной артиллерией: адмиралу Трибуцу не было приказа из Ставки. Десантники были плохо вооружены, было мало гранат и бутылок с зажигательной смесью. Со стороны Кировского завода шла колонна танков для поддержки десанта, но она была полностью уничтожена немцами. Но жертвы не были напрасными: ленинградцам была дана возможность сконцентрировать силы для отпора врагу, укрепить оборону города.
Вечная память героям известным и неизвестным.
Вечная память героям известным и неизвестным.
Танковый бой возле монастыря 8 или 9 октября 1941 года
Подбитый советский танк КВ возле монастыря в 1941 году
Историческая справка (пояснение к двум верхним фотографиям):
Не имея точных сведений о судьбе десантов и предполагая, что они еще противостоят противнику, командованием Ленинградского фронта была предпринята очередная попытка в ночь на 8 октября 1941 года возобновить наступление. К атаке на главном направлении привлекались 6-я бригада морской пехоты и 124-я танковая бригада. Силы, как видим, значительные.
Танковому полку бригады, под командованием майора Лукашика была поставлена задача прорвать оборону противника на участке фронта наступления бригады морской пехоты, выйти в район Стрельны, соединиться с десантом высаженным в ночь на 8-е октября, и вместе с ним наступать вдоль Приморского шоссе. Наступление началось на рассвете 8 октября. Атака пехоты успеха не имела. Заградительный артиллерийско-миномётный огонь противника не позволил ей выполнить поставленную задачу. Танковый полк, имея более тридцати танков КВ, прорвал оборону врага. Уничтожая встречавшиеся группы противника, танки вышли в район Стрельны. И там полк оказался оторванным от других частей бригады и от взаимодействовавшей с ним морской пехоты. Не имея пехотного прикрытия, огневой связи с артиллерией, танкисты оказались в тяжелом положении. Выйдя в район Стрельны, командир танкового полка майор Лукашик по радио доложил командиру бригады, что задача танковым полком выполнена, но с морским десантом связи нет, десант не обнаружен. Командир бригады полковник Родин А.Г. приказал командиру полка продолжить поиски десанта. Утром 9 октября полковник Родин получил от майора Лукашика тревожную радиограмму, что район расположения полка (роща северо-восточнее Ивановки) окружен полевой и самоходной артиллерией противника. С согласия генерал-майора Н.А. Болотникова комбриг приказал майору Лукашику боеспособными машинами прорвать артиллерийско-танковое заграждение врага и выйти в расположение своих войск в районе Старо-Панова и Лигова, забрав с собой всех раненых и здоровых членов экипажей небоеспособных танков. Наступили тревожные часы ожидания движения танков в указанном районе. Но они не появились. Через несколько дней после того как 124-я бригада была выведена в резерв фронта, стало известно, что три человека из танкового полка вышли в расположение наших войск. Они сообщили, что их танк 8 октября был подбит. Вечером того же дня майор Лукашик, будучи раненым, приказал танкистам, которые в бою потеряли машины, группами в ночное время пробираться к заливу и выходить в расположение своих войск. Этими неполными сведениями заканчивается история танкового полка 124-й бригады. Как сложилась судьба танкистов полка, прямого ответа нет. Но можно утверждать, что все они погибли смертью героев. Вечная им память!
Сведения эти взяты из книги «Танкисты в сражении за Ленинград», Лениздат, 1987г.
20 ноября 2013 года Степан Сергеевич Семенец скончался.
Просим ваших молитв о воине Степане.
Не имея точных сведений о судьбе десантов и предполагая, что они еще противостоят противнику, командованием Ленинградского фронта была предпринята очередная попытка в ночь на 8 октября 1941 года возобновить наступление. К атаке на главном направлении привлекались 6-я бригада морской пехоты и 124-я танковая бригада. Силы, как видим, значительные.
Танковому полку бригады, под командованием майора Лукашика была поставлена задача прорвать оборону противника на участке фронта наступления бригады морской пехоты, выйти в район Стрельны, соединиться с десантом высаженным в ночь на 8-е октября, и вместе с ним наступать вдоль Приморского шоссе. Наступление началось на рассвете 8 октября. Атака пехоты успеха не имела. Заградительный артиллерийско-миномётный огонь противника не позволил ей выполнить поставленную задачу. Танковый полк, имея более тридцати танков КВ, прорвал оборону врага. Уничтожая встречавшиеся группы противника, танки вышли в район Стрельны. И там полк оказался оторванным от других частей бригады и от взаимодействовавшей с ним морской пехоты. Не имея пехотного прикрытия, огневой связи с артиллерией, танкисты оказались в тяжелом положении. Выйдя в район Стрельны, командир танкового полка майор Лукашик по радио доложил командиру бригады, что задача танковым полком выполнена, но с морским десантом связи нет, десант не обнаружен. Командир бригады полковник Родин А.Г. приказал командиру полка продолжить поиски десанта. Утром 9 октября полковник Родин получил от майора Лукашика тревожную радиограмму, что район расположения полка (роща северо-восточнее Ивановки) окружен полевой и самоходной артиллерией противника. С согласия генерал-майора Н.А. Болотникова комбриг приказал майору Лукашику боеспособными машинами прорвать артиллерийско-танковое заграждение врага и выйти в расположение своих войск в районе Старо-Панова и Лигова, забрав с собой всех раненых и здоровых членов экипажей небоеспособных танков. Наступили тревожные часы ожидания движения танков в указанном районе. Но они не появились. Через несколько дней после того как 124-я бригада была выведена в резерв фронта, стало известно, что три человека из танкового полка вышли в расположение наших войск. Они сообщили, что их танк 8 октября был подбит. Вечером того же дня майор Лукашик, будучи раненым, приказал танкистам, которые в бою потеряли машины, группами в ночное время пробираться к заливу и выходить в расположение своих войск. Этими неполными сведениями заканчивается история танкового полка 124-й бригады. Как сложилась судьба танкистов полка, прямого ответа нет. Но можно утверждать, что все они погибли смертью героев. Вечная им память!
Сведения эти взяты из книги «Танкисты в сражении за Ленинград», Лениздат, 1987г.
20 ноября 2013 года Степан Сергеевич Семенец скончался.
Просим ваших молитв о воине Степане.
